По словам эксперта, одна из главных проблем на пути развития кредитования под залог интеллектуальной собственности – отсутствие института оценки интеллектуальных ресурсов, которые ложатся в основу и являются существенной составляющей бизнеса. «Банки неохотно работают с объектами интеллектуальной собственности только по одной причине – на стадии залога смоделировать, оценить, насколько их использование будет успешным с коммерческой точки зрения, очень и очень сложно. Вторая не менее значимая проблема – если деньги не будут возвращены, что банку делать с этими правами? Вполне логично, что все регуляторы, включая Центробанк, считают интеллектуальные активы рискованными. Их задача – стабильность банковской системы, поэтому требование о необходимости образовать резерв в том размере, в котором выдается кредит под залог этих объектов, в целом объяснимо, – отметил Сергей Матвеев, подчеркнув, что банкам проще работать с материальными предметами залога из-за очевидной возможности их реализации. – Но есть и другая сторона медали – для развития современной высокодоходной экономики необходимо, чтобы интеллектуальная собственность использовалась в качества предмета залога. Просто вложения краудфандинговые или грантовые и даже государственные субсидии не имеют «достаточной массы» для взлета бизнеса. С существующей системой ограничений банковская система, конечно, сохранит стабильность, однако на рынке будут работать цифровые платформы, которые так или иначе обеспечивают запросы бизнеса в деньгах. Хорошо, что законодатели помогают этому. «Цифровое право требования» – это как раз то, что позволит от краудфандинга перейти к инвестиционной модели».
На вопрос ведущего о том, какие проблемы нужно решить, чтобы кредитование под залог интеллектуальной собственности стало возможным, Сергей Матвеев предлагает сосредоточиться на трех основных направлениях: снять ограничения на резервирование средств банками при кредитовании под залог интеллектуальной собственности, дав им развить индивидуальный, «умный» подход к кредитованию, во-вторых, создать площадки, упрощающие продажу, реализацию интеллектуальных прав в случаях, если банк намерен избавиться от залога, и в-третьих, выработать подходы и методы более достоверной оценки использования интеллектуальной собственности, которым бы могли доверять и заемщики, и кредиторы.
Партнер юридической группы «Парадигма» Валерия Селиванова отметила, что крупный бизнес, понимая опасения банков, все еще предпочитает кредитование под финансовые потоки – выручку, получаемую от использования интеллектуальных прав, и редко применяет в качестве залога непосредственно объекты интеллектуальной собственности. «Всегда есть инвестиционный департамент, который ходит по инвесторам, объясняет, как это будет работать, пытается продать. Продается не чисто интеллектуальная собственность, а бизнес, генерирующий определенный доход», – сказала эксперт.
Основательница онлайн-школы Op_Pop_Art Анастасия Постригай поделилась собственным опытом – ее проект неоднократно нуждался в финансовой поддержке, но она не видит смысла искать ее среди банков. «Я себе даже представить не могла, как приду в банк и буду объяснять, что у меня за нематериальный актив <…> и чем эта собственность может быть интересна банку. Я поняла, что меня не будут рассматривать всерьез как проект для кредитования. Поэтому все пути всегда ведут в фонды и к возможным партнерам. <…> Для проектов, подобных моему, единственный способ получить кредитование – идти в фонды», – заявила Постригай.
Сергей Матвеев пояснил, что для подобных запросов действительно работает модель фондов и краудфандинга, однако это, скорее, пожертвования. «Сейчас «в цифре» возникают отличные механизмы: в октябре вступит в силу закон, вводящий понятие «цифровые права», и там появится очень красивое и нужное «цифровое право требования». Это фактически означает, что при выдаче займа возникновение права требования может быть зафиксировано в информационной системе, где необязательно искать огромные активы, чтобы был, например, один крупный банк, который может сразу дать условно миллиард на определенный проект. Здесь сможет работать множество источников – такая компромиссная модель, которая в «бумажной форме» трудно реализуема. И по этому пути идут практически все юрисдикции. Россия здесь отнюдь не хуже других: у нас есть необходимая блокчейн-инфраструктура для сферы интеллектуальной собственности IPChain, а соответствующие платформы, в частности CO-FI, находятся в активной фазе строительства. Такой механизм в креативных индустриях сможет заменить решения, предлагаемые банками, если те не начнут реагировать. Хотя для научно-технологической, творческой сферы оптимально, чтобы он заработал в сочетании с банковским».
Советник руководителя Роспатента Григорий Сенченя привел зарубежную статистику о кредитовании под залог патентов, что подтверждает работоспособность самой финансовой модели: «В залогах у американских банков очень много патентов: у JPMorgan – около 50 тыс. патентов, у Bank of America – тоже, у Citygroup – 30 тыс. патентов. <…> Более трети стартапов, имеющих уже первоначальные венчурные инвестиции, потом получают кредиты под залог патентов на изобретения в банке, и статистика банков-залогодержателей это подтверждает. Эта тема также очень хорошо развивается в Китае и Корее». Эксперт подчеркнул, что в России ситуация гораздо печальнее: на основании анализа информации из реестра субъектов малого и среднего предпринимательства патентуют меньше 1%, а банки, соответственно, не развивают необходимые компетенции для работы с такими предметами залога. «Этот рынок у нас очень слабо развит», – заключил Сенченя.