2019 год стал знаковым для рынка интеллектуальной собственности в России: с одной стороны, бурно развиваются цифровые сервисы и децентрализованная инфраструктура по управлению интеллектуальной собственностью, а с другой – в законодательстве появилось понятие «цифровые права»: закон одномоментно, а не в результате мучительного накопления опыта практикоприменения стал «видеть» огромный пласт цифровых взаимоотношений, прав и обязательств. Фактически Россия стала одной из первых стран, где новая технологическая и законодательная инфраструктура сформировались синхронно. Стало очевидно, что Россия в состоянии предложить миру и качественные цифровые продукты, и весьма инновационные организационные, да и законодательные решения.

Очень часто, особенно в кабинетах власти, спрашивают: «Получается ли у нас прорыв в сфере интеллектуальной собственности?» На мой взгляд, именно слово «прорыв» в этой сфере не вполне уместно. Интеллектуальная собственность и права на нее – в первую очередь законодательный инструмент, который выполняет много функций.

Поэтому он не формируется и не развивается бифуркационно – он всегда продукт непрерывной эволюции отношения общества к творческому труду и его результатам, синтез деловых обычаев, накопленных столетиями, и современных технологий их реализации. Это часть культурной ткани каждой нации, а с учетом глобальности рынков – даже больше: это продукт межкультурной коммуникации.

Более того, интеллектуальная собственность – результат непростого баланса интересов. В первую очередь этот инструмент защищает права авторов, причем вне зависимости от того, что они создают – музыку или компьютерные игры, архитектурный облик здания или ландшафта, новую форму светильника или систему стабилизации крупногабаритных дронов. Кстати, к авторам, безусловно, относятся и предприниматели, которых мы часто называем стартаперами, ведь образ будущего продукта или услуги тоже является результатом творческого труда.

С другой стороны, этот инструмент работает на корпорации – интеллектуальное право помогает создавать целые рынки. И здесь именно благодаря этому праву защищаются инвестиции в создание и продвижение новых продуктов.

Но интеллектуальная собственность работает не только на создателей и предпринимателей. Не менее эффективно она работает и на интересы общества. Товарные знаки, коммерческие наименования – что это, как не механизм защиты потребителя от некачественной продукции? Существуют и более «тонкие грани»: капитализация исторического, культурного наследия конкретной народности или местности – здесь работают нормы о географических указаниях, наименованиях мест происхождения товаров.

ПРАВО + БЛОКЧЕЙН = РЫНОК

А вот в вопросе инструментов и технологий управления интеллектуальными правами 2019 год стал поистине удивительным. Это произошло благодаря тому, что две линии развития интеллектуальной собственности – законодательная и технологическая – наконец-то пересеклись. Плоды того, что зародилось в этом году, мы будем наблюдать и пожинать долгие годы.

Сегодня творчество невозможно вне цифровой среды – результаты создаются в цифре или в конце концов попадают в нее. Там же они распространяются и используются. Это не только фильмы или фотографии, литературные тексты и научные статьи, сообщения в блогах, сегодня это и модели промышленных, архитектурных объектов, машин и оборудования. Использовать и передавать результат творческого труда благодаря цифре стало очень легко, а вот заключить договор на передачу прав по-прежнему дело трудоемкое и затратное. Добавьте к этому то, что число объектов, авторов и соавторов резко выросло, и станет очевидно – тут уж никаких юристов не хватит для обслуживания этой системы. Как результат, за последнее десятилетие оборот цифровых объектов и прав на них «оторвались» один от другого.

Это настоящий технологический вызов, ответить на который в полной мере не смогла ни одна экономика в мире. А ответ на него необходим, и дать его можно только в технической плоскости. Решение было найдено в использовании технологии распределенных реестров. Децентрализованная блокчейн-инфраструктура, с одной стороны, общая, а с другой – не принадлежащая никому, которая позволит любому участнику рынка фиксировать сведения об объектах и правах на них, автоматизирует передачу таких прав, решает задачу консенсуса при заключении лицензионных договоров.

Но одно дело – замысел, а другое – его реализация. В 2019 г. сеть IPChain в полной мере показала и доказала правильность такого подхода. Сегодня блокчейн-инфраструктура, созданная в результате почти трехлетнего эксперимента, успешно работает и включает более 20 узлов. Среди них научные и конструкторские организации, производители творческого контента и витрины его доставки до покупателя, Суд по интеллектуальным правам и Роспатент, институты развития – от «Сколково» до VEB Ventures и РВК.

Активное развитие технологий требует постоянной адаптации законодательства в сфере интеллектуальной собственности под цифровые реалии. Особое внимание в этом вопросе следует уделить технологии обработки больших данных, считает советник председателя правления Фонда «Сколково» по вопросам интеллектуальной собственности Максим Прокш: «Закон охраняет права изготовителя базы данных, в том числе допуская извлечение материалов из такой базы, но только с согласия изготовителя. Иногда на этом основании делается вывод, что изготовителю базы данных принадлежат исключительные права на данные. Между тем, когда появилась эта норма, она была призвана защитить интересы изготовителей баз данных, осуществлявших оцифровку информации с бумажных носителей, в том числе при помощи ручного труда. Изготовителям баз данных была предоставлена монополия на использование созданных ими цифровых копий, но не предполагалась монополия на саму информацию, включаемую в базы данных. Например, в случаях с базами правовых актов очевидно, что изготовителю такой базы не могут принадлежать исключительные права в отношении самих нормативных актов, так как они не являются объектами авторского права. Уверен, что впереди нас ждет новый виток борьбы за данные, и они по-прежнему будут служить сырьем для развития технологии искусственного интеллекта».

Благодаря появлению в Гражданском кодексе понятия «цифровые права» и наличию механизма их реализации стало возможно создание сервисов, которые беспрецедентно снижают затраты на управление интеллектуальными правами. Фактически открылся новый рынок для создания самых разных платформ и экосистем, которые будут способны обслужить все индустрии, в которых интеллектуальная собственность является основной ценностью.

Ради справедливости стоит добавить, что такой результат стал возможен отчасти из-за нашего ощутимого отставания – рынок интеллектуальной собственности в России не так уж развит, особенно в части собственности промышленной. Ресурсов на нем тоже очень немного, поэтому произошло то, что называется «голь на выдумки хитра», ведь мы не можем себе позволить такие затраты на управление правами, как, например, экономика США или Германии. Но итог действительно впечатляет: сегодня именно в России зарождается новая нормативно-технологическая реальность. Это не только мое мнение: совсем недавно с визитом в России был генеральный директор Всемирной организации интеллектуальной собственности (WIPO) Фрэнсис Гарри – его оценка происходящего очень высока.

Практический результат – мы видим начало бурного развития корпоративных и публичных сервисов по управлению интеллектуальной собственностью для разных сфер и одновременно консолидацию индустрий, которые настроены перейти к полноценному управлению цифровым правом интеллектуальной собственности.

БАЛАНС ПОЛЬЗЫ И КРАСОТЫ

Сейчас национальный рынок интеллектуальной собственности в значительной степени представлен производителями цифрового контента – т. е. объектов, которые охраняются преимущественно авторским правом. Их среди членов нашей федерации примерно впятеро больше, чем тех, кого волнуют вопросы промышленной собственности.

Хороший пример провала экспорта при отсутствии патентования – неудачный ввоз партии автомобилей «Москвич» на территорию США после известной встречи Никиты Хрущева и Дуайта Эйзенхауэра. После того как президент Эйзенхауэр в ходе встречи с Хрущевым выразил желание иметь на своем ранчо «Москвич», первый секретарь ЦК КПСС пообещал наладить поставки. Автодилер Роберт Кастл подписал контракт на поставку 10 000 машин, которые должны были стоить около $1400. На территории СССР машины могли продаваться, но оказалось, что при ввозе на территорию другого государства они нарушали значительное число патентов локальных компаний.

Во многом это из-за более быстрой, чем в промышленности, монетизации результатов творческого труда. Но никогда не знаешь, что станет более ценным с точки зрения потребителя либо «добавит вес» экономике – музыкальный бит или новая конструкция спицы для велосипеда.

Я думаю, что в перспективе мы достигнем баланса – сегодня промышленность и ее технологии тесно связаны с творческими продуктами. Любой современный товар объединяет и технические, и эстетические решения: первые определяют его полезность – производственную, экономическую, вторые – его красоту, оригинальность. Зачастую непонятно, что обеспечивает большую прибавочную стоимость – персонаж анимационного фильма, использованный на детской обуви, или патентованный материал, из которого она изготовлена.

Иногда грань между промышленными и контентными индустриями провести невозможно – тот же предметный дизайн, который равноудален и от авторского, и от патентного права и может использовать и то и то весьма эффективно для защиты своих продуктов. Кстати, соответствующая ассоциация очень быстро развивается в сфере сервисного обеспечения дизайнеров.

То, что наиболее яркие кейсы – и споры, и истории успеха – мы наблюдаем в креативных индустриях, вполне логично. Эти рынки растут опережающими темпами, и использование инструментов «цифрового авторского права» на них является насущной необходимостью. А вот рынок промышленной интеллектуальной собственности начнет лавинообразно расти по мере роста персонифицированных производств – здесь наибольшие перспективы у сферы архитектуры и строительства, а также у производства мебели и одежды.

Всплеск оборота прав наверняка даст и развитие индустрии функциональных продуктов питания, которая входит в число научно-технологических приоритетов страны. Но пока что этой части рынка интеллектуальной собственности еще нет – архитектура, одежда, мебель, светотехника медленно дрейфуют от серийности к персонификации. Но по мере этого сдвига они очень быстро берут на вооружение весь арсенал того, что наработала, например, музыкальная индустрия. Ведь с точки зрения права интеллектуальной собственности 3D-принтер, «запекающий» из порошковой смеси деталь автомобиля при помощи лазера, ничем не отличается от цифрового плейера, который воспроизводит музыку. Оба устройства на входе получают цифровую модель, «цифровой образ», а потом «производят» или «воспроизводят» ее в виде реального продукта – детали или звука.

В дорожной карте «Технет» – плане развития современных производственных технологий – есть все необходимые инструменты: IPChain, смарт-контракты для заключения лицензионных договоров и даже принятие к бухгалтерскому и налоговому учету цифровых прав. Но живые примеры мы скорее всего увидим не раньше 2021–2022 гг.

Что касается тектонических сдвигов правовой системы, уверен, именно в сфере промышленного дизайна и инжиниринга сотрется грань между авторско-правовыми и патентно-правовыми режимами охраны, ведь по мере накопления цифровых двойников вопрос экспертизы новизны, а возможно, и сопоставления особенностей функционирования технических решений ляжет на «плечи» искусственного интеллекта.

«ИДЕЯ ИЗ КОСМОСА»

В конце этого года у федерации появился новый партнер – «Роскосмос». Космическая отрасль сама по себе удивительна: для того чтобы решить одну свою задачу, приходится решать сотни, а то и тысячи технических задач в смежных отраслях. «Роскосмос», безусловно, крупный интегратор, который решает сложнейшие задачи – создает инфраструктуру вывода людей и грузов на орбиту, орбитальную инфраструктуру. И естественно, явно или неявно, у него в основных продуктах есть огромное количество результатов интеллектуальной деятельности, которые не менее успешно могут работать во множестве других отраслей.

Здесь «Роскосмос» и NASA принципиально ничем не отличаются. Только вот NASA развивалось в одной экономической среде, которую мы называем рыночной. А «Роскосмос» – совершенно в другой, где основной результат – успешный запуск, решенная задача, а отнюдь не доходы от распоряжения интеллектуальной собственностью. Совершенно разные среды и цели привели к тому, что в NASA существуют и механизмы выявления, и механизмы управления результатами, в том числе их коммерциализации. Все они складывались десятилетиями – примерно с 1960-х гг. Эти процессы в итоге стали вполне рентабельными – доходы от использования результатов реинвестируются в новые разработки, хватает денег и на соответствующую сервисную инфраструктуру для такой деятельности.

У «Роскосмоса» ситуация иная: делать то же самое надо, а вот 20–30 лет, которые можно на это потратить, уже нет. Поэтому предмет нашего сотрудничества – спроектировать, построить эталонную – быструю, комфортную и безопасную – среду выявления, охраны и управления всем потоком научно-технических результатов. Сформировать такое организационно-техническое решение непросто в силу вынужденного исторического опоздания – современное законодательство в России появилось всего 10 лет назад. Конечно, в силу возможностей российской экономики, ее спроса на технологии космический концерн попросту не сможет позволить себе издержки на управление правами и дополнительный персонал. Поэтому корпоративная система низкотранзакционного цифрового управления интеллектуальной собственностью – вполне масштабный вызов и для корпорации, и для федерации.

Я убежден, что на это решение будет спрос и у других российских высокотехнологичных компаний и холдингов, ведь у них проблемы те же самые, просто многие руководители в отличие от руководителей космической отрасли предпочитают закрывать на них глаза.

МОЖНО ЛИ ВЫЙТИ ИЗ КАМЕННОГО ВЕКА ПАТЕНТОВ

В мире патенты покупают и продают, создают патентные пулы, используют их в продвижении на рынках, в повышении капитализации компании, ее оценки и привлечения инвестиций. В России ситуация несколько иная: патентное право в России практически не работает – даже если что-то и патентуется, потом права на охраняемое техническое или дизайнерское решение не оборачиваются, лежат себе камнем на дне патентных баз.

Препятствует развитию этой части рынка практически полное отсутствие мотивации к использованию института патентования у бизнеса. Патентное право, да и вообще интеллектуальные права в глазах российского предпринимателя за редким исключением как бы вторичны по отношению к задаче выпуска самой продукции. И эта позиция понятна: патентные права начинают работать эффективно в двух случаях: когда есть риск потерять рынок из-за конкуренции или, наоборот, шансы его расширить, снизив конкуренцию.

Риск утраты рынка – это еще и риск утраты инвестиций: вы разработали новый продукт, планируете заработать на этом, а конкуренты вывели на рынок его копию. Даже не обязательно полную копию, а нечто очень похожее – по форме, характеристикам, потребительским качествам. Дальше вы, не обеспечив надежной защиты интеллектуальной собственности, вынуждены «соревноваться» только снижением цен. Это плохая игра, в ней никогда инвестиции в разработку и продвижение продукта не возвращаются. Конкуренция и страх утраты рынка – вот, пожалуй, главный стимул развития в сфере патентного права. А в России, да и в целом на территории ЕАЭС рынки не очень конкурентны.

Расширение рынка за счет снижения на нем градуса конкуренции – не менее значимый стимул к патентованию или приобретению патентов. Получение патента на территориях будущего сбыта продукции всегда должно предшествовать экспорту товаров. В таком случае на рынок можно выйти легко и работать в относительно комфортной среде достаточно долго.

НУЖНОЕ ЗНАНИЕ

Недостаточная информированность о своих правах и возможностях самих потенциальных участников рынка интеллектуальной собственности – это, в сущности, одна из главных проблем в сфере интеллектуальной собственности.

Очень жаль, что ни Минобрнауки, ни Минпросвещения не спешат ее решать. Ведь интеллектуальная собственность – неотъемлемая часть культуры нации, такой нации, которая намерена двигаться в мир с творческим и технологическим продуктом, а не только с сырьем. Развитие в этой сфере немыслимо без просвещения, обучения людей, пропаганды интересных кейсов, примеров.

Чтобы решить эту задачу, федерация вместе с Ассоциацией IPChain, Фондом «Сколково» реализует несколько образовательных проектов. Во-первых, это совершенно нового типа программы обучения, которые разработал научно-образовательный центр цифровой экономики DigitalIP. Во-вторых, ежегодное мероприятие IP Academy в Инновационном центре «Сколково». Раньше это была Патентная школа, которую «Сколково» организовывало вместе с Евразийским патентным ведомством и Роспатентом. А в этом году ее масштаб и по тематике, и по числу участников (их было более 1200 человек) позволил охватить все аспекты не только патентных, но и авторских прав и, конечно же, их цифрового воплощения. Возможно, уже совсем скоро эти проекты перерастут в самостоятельный университетский проект.

Отдельно хотел бы отметить образовательный трек университета «20.35» в рамках национальной программы «Цифровая экономика», который ведет Роспатент с участием Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов. На нем должны обучиться более 14 000 человек из разных индустрий, отраслей, сфер деятельности. Очень надеюсь на успех этого проекта.

Мы активно помогаем коллегам создать простые, доступные, но при этом весьма профессиональные программы подготовки, адаптированные для каждой индустрии – от фармацевтики до агробизнеса, от разработки программного обеспечения до нефтехимии.

Я считаю, что навыки и понимание интеллектуальных прав в современном мире становятся не менее важными, чем знание математики или иностранного языка. Оптимизм вселяет то, что сфера интеллектуальной собственности намного проще математики – понять ее и использовать по силам каждому специалисту, так или иначе связанному с творческим трудом. Просто в силу исторических корней мы любим «таинства», и эту сферу мы тоже превратили в какое-то сакральное знание, принадлежащее небольшому количеству юристов, хотя на самом деле это вполне простые и понятные принципы, которые может использовать в своей ежедневной деятельности даже школьник.

ПЕРЕСЕЧЬ ГРАНИЦЫ

Право интеллектуальной собственности формируется по территориальному принципу: охрана предоставляется на конкретной территории в соответствии с законами или деловыми обычаями конкретной страны. Поэтому цифровые инфраструктурные решения – сеть IPChain и аналогичные – тоже будут развиваться по территориальному принципу. В каждой такой территориальной сети, безусловно, будут участвовать национальные патентные ведомства, органы судебной власти, возможно, таможенные органы – все, кто от лица конкретного государства выполняет функции, связанные с охраной, защитой, своевременным пресечением нарушений интеллектуальных прав.

Однако оборот прав и объектов сегодня стал экстерриториальным, как следствие, соединение таких национальных сетей и обмен данными между ними – единственный способ обеспечить достаточную и для авторов, и для бизнеса защищенность интеллектуальной собственности. Почему бы в ближайшем будущем патентным ведомствам не стать «хабами» информационного обмена? Поэтому я вижу для нас сейчас крайне важной задачей активно взаимодействовать с WIPO по продвижению российских стандартов обмена данными об объектах и правах интеллектуальной собственности в качестве международных.

Мы все считаем Россию великой страной, а великая страна не возникает из убежденности ее жителей в таком величии – она получает признание тогда, когда дает что-то новое и ценное миру. Мне кажется, цифровой рынок интеллектуальной собственности, его архитектура, нормы, обычаи и сервисы – вполне достойный продукт, который стоит предлагать миру, вместе создавать технологические решения и договариваться об их признании в законодательном пространстве.